Сериал не утверждает. Он спрашивает. И это — больнее, чем любое заявление. «Про это самое» не разрывает границы. Он приближается к ним вплотную. И говорит: «а вдруг можно не бояться?» В культуре, где телесность — либо объект желания, либо объект запрета, он вдруг говорит: «может, тело — это просто ты?» И в этот момент хочется замолчать. Потому что сказать — страшно.

Митя не борется. Он остаётся. В разговоре. В паузе. В замирании. И это страшнее любого протеста. Потому что он не требует. Он слушает. И этим — обязывает. Сериал не геройский. Он уязвимый. Он показывает, как рождается право на интимность не в спальне — а в диалоге. Где ты не обязан быть красивым. Не обязан быть умным. Не обязан быть правильным. Только быть. И если ты остаёшься — ты уже вышел из той системы, где телесность — это нечто постыдное. И вошёл в ту, где ты — живой. Со всеми вопросами. Со всем страхом. Со всем желанием быть собой.